Уничтожение Евреев на территории колхоза Червона Зирка Снегиревского района…

Я, Супинская Валентина, родилась 5 августа 1941 г ,пишу об ужасах пережитых евреями во время Войны из воспоминаний мамы и односельчан, которые присутствовали и воочию видели уничтожение Евреев на территории колхоза Червона Зирка Снегиревского района.

22 июня 1941 г. ,для Советских людей, начало Великой Отечественной Войны.

22 августа 1941 г. подводами доставили всех мужчин с хутора на Снегиревский призывной пункт. Одной из подвод управлял мой 17-летний брат – Лев. Папа объяснил сыну, как поступить в сложившейся ситуации. Лев с нашей семьей, лошадьми, подводой, двумя коровами и с семьей папиного брата Авраама (женой и двумя сыновьями 1935 г. рождения) и отправиться в путь на Восток, т.к. отец отец разъяснил ему, что немцы будут убивать евреев за то, что они ЕВРЕИ. 13 августа на рассвете груженная подвода, с двумя привязанными сзади коровами двинулась в путь.

Выехали на главную шоссейную дорогу и попали в колонну отступающих войск с Запада. Солдаты советовали переждать, т.к. немецкая авиация безжалостно бомбила переправы и места скопления людей. Вечерами останавливались около больших скирд. Мама пекла лепешки из муки и коровьего молока, кормила детей, стелила под скирдой перину и ложила малых спать, а затем вместе с тетей и сыном кормили и поили живность.

На одной из стоянок прибежали ребятишки из хутора и стали кричать: « Скоро немцы придут и всех жидов уничтожат». Мама после этих выкриков уже не сомневалась, что надо продолжить путь.

Маме, тете и Хане (14 лет) не было места на подводе, поэтому они всю дорогу шли пешком, а на груди у мамы был завязан платок, в котором я была привязана к ней.

Во время бомбежек дети разбегались кто-куда, бомбы падали и дети падали на землю, не замечая колючек, ни камней, мама стояла рядом с подводой и держала лошадей за уздечки. Так она поступала всегда с лошадьми, а иначе не могла. Без лошадей и коров можно ли было передвигаться с такой беспомощной семьей – мал, мала, меньше.

Наконец-то через несколько дней утром добрались до переправы. Было много военных и гражданских со стариками и детьми. К 12 часам дня мама была принята начальником переправы. Она велела детям взяться за ручки, образовав цепочку из 7 малых деток. Начальник, увидев малышей, услышав мольбу женщины-матери и плычь 1,5 месячного ребенка на груди, сделал все возможное. Вечером вся большая семья с подводой, лошадьми и коровами была на другом берегу Днепра.

На 16-17-ом участках, где до эвакуации жила наша семья, в домах остались старики, женщины с детьми, больные, не сумевшие эвакуироваться гости или родственники и вернувшиеся из Армии призывники, не успевшие переправиться через Днепр. Одним из таких призывников и был мой 41-летний отец шестерых дочерей и сына. При встрече с папой односельчане сказали, что его семья и семья брата погибли на переправе.

Моше расстроился и посмотрел, а дверь родного дома открыта – обрадовался, а вдруг – мои, но там оказались родственники, бежавшие из г. Херсона от немцев. Это были: мамин родной брат с беременной женой на последнем месяце и 6-ю детьми и сестра с мужем и 5-ю детьми.

19 сентября немецкие жандармы с оружием и полицаи с нагайками насильно выгоняли всех евреев из домов и дворов и погнали людей, хуже, чем скот, не в район Снегиревку, как обещали, затем в Германию, а в степь - к самому глубокому колодцу, куда до войны сбрасывали дохлую скотину. Недалеко от колодца несчастных людей ждали согнанные односельчане не из еврейских поселений. Люди шли и не знали, что их ждет. И вдруг рядом с колодцем раздалась команда одного из немецких офицеров: «Прыгайте в колодец». Папа вышел, зная, что остался в живых из всей семьи один и на глазах у всех прыгнул первый в колодец, а за ним полицаи и жандармы стали бросать живых людей в колодец, а если кто-то и пытался бежать его догоняла автоматная очередь. Всех до последнего жителя расстреляли или бросили живыми в колодец.

Эту операцию по уничтожению ЕВРЕЕВ от мала до стариков могли провести только нелюди в облике фашистов и их наемников. Очень долго доносились стоны из колодца, земля вокруг него, как бы двигалась и рыдала. В этой могиле погребено 17 родных, среди которых и мой папа, хотя в извещении написано, что он пропал без вести в июне 1944 г.

Точно такой же сценарий по уничтожению ЕВРЕЕВ в сентябре 1941 г., применили фашисты и в г. Нежине Украина на территории военного аэродрома, могила расстрелянных, в которой погребены трое со стороны папы: дедушка Хаим, бабушка Хася и тетя Хаита Супинские.

Ежегодно в день расстрела к могилам приезжают евреи, чтобы помянуть своих родных и близких. Почти повсеместно на свои средства родственники погибших установили памятники расстрелянными с надписью: «Здесь погребены жертвы фашизма… Расстреляны немецко-фашистскими захватчиками…»

Упоминание слова «евреи» или присутствие какой-либо еврейской символики на памятниках погибших, советскими властями запрещалось.

На могиле с мамой были в 60-х годах. Встречались с односельчанами, видевших всю трагедию гибели мирного населения, за то, что они евреи 19 сентября 1941 г. на территории колхоза переименованного в совхоз Суворова.

В завершение хочу написать, а если бы 17-ти летний брат Лев не был таким настойчивым в вопросе стоит эвакуироваться из колхоза или нет, то на могиле 16-17 участков Снегиревского района добавилось еще 11 человек. Это моя тетя с двумя сыновьями, мама и ее шестеро дочерей и сын, которые добирались до Сталинбада (ныне Душанбе) почти 4 месяца больше на открытых платформах и теплушках. Когда брату исполнилось 18 лет, его призвали на учебу в военное училище артиллеристов город Кушка и в сентябре 1943 г. получили извещение, что пропал без вести на Курской Дуге в звании младшего лейтенанта.

20 моих близких родных, погибших от рук немецких жандармов и полицейских наемников, покоятся в братских могилах Снегиревского района и города Нежина.

8 офицеров и солдат воевали на полях сражения с фашистами и в партизанских отрядах. С поля боя ни один не вернулся домой. Государство выплачивало ежемесячно пенсию на 3-х младших детей в размере 180 руб., а одна буханка хлеба стоила – 200 руб. Как выжили…?

Я до первого класса не знала, что такое кровать. Конторские столы заменяли мне ее с самого детства, т.к. мама работала ночным сторожем. Жили очень бедно, но дружно.

Вот история семей Супинских (по папе) и Василевских (фамилия мамы до замужества) во время Великой Отечественной Войны и после.

Супинская Валентина

Г. Атлит.

Материалы предоставлены Председателем Объединения беженцев (Эвакуированных) переживших Катастрофу г. Хайфы и городов Севера д-ром Львом Штерном, тел. 054-5462436