Поколение людей, переживших войну – объединяемся !

Поколение людей, переживших войну – объединяемся !

МАМА ( Воспоминания Авшаломовых)

21.08.2022

Давид Фабрикант.

Я беседую с Виктором Авшаломовым о войне, о  жизни в эвакуации. «Вы знаете, говорит он мне, я ведь  тогда был совсем маленький, четыре годика, не многое  залегло в мою память. Но мне брат прислал воспоминания нашей матери о тех годах, в них довольно толково  все описано. При следующей нашей встрече я их вам передам». 

  

Я получил записки, всего 80  страниц. Прочитал и  подумал: сколько же  пришлось перенести  этой женщине и ее  детям. Мама – для всех  людей это слово  волшебное, самые  крепкие узы связывают  нас с нею. Она всегда с  нами, сколько бы лет  нам не было, жива она или ее нет. Каждая из мам достойна любви, почитания.

А эта – особенного! Серафима Абрамовна Авшаломова (девичья – Бендицкая) до войны работала в Феодосии фотографом ретушером. Она родила четверых сыновей, к тому же  была беременна. Мужа, Вениамина Давыдовича, 5-го мая взяли в армию на переподготовку, там и начал воевать. Порой Серафиме приходилось брать работу домой,  а еще нужно было бежать к магазину, занимать очередь  за хлебом, затем в 12 часов ночи и пять утра отмечаться,  иначе вычеркнут из списка. Она пишет: 

– Воскресенье. Первый день войны застал меня в  Коктебеле. Я поехала с детьми в гости к сестре, и вдруг  страшное известие – война! Только к вечеру нас подобрал проходящий грузовик и отвез в Феодосию. Начались  тревоги, ночные дежурства на крышах, – пишет Серафима Абрамовна. – К счастью приехала мама, она жила с  сыном в Каучук-Лашбате. Ее сына, моего брата мобилизовали в армию. 

Я оставила работу в фотографии, стала работать в  порту учеником электрика, так как многие работники ушли на фронт. Началась эвакуация. Едва смогла внести в  списки мою маму. На первый корабль мы не смогли по пасть, столько было народу. Потом стало известно, что  этот пароход с людьми из Одессы попал на мину и затонул. Теплоход «Красный Кавказ» с эвакуированными,  вышедший из Ялты, разбомбили немецкие летчики. Уже  после войны узнала, что на нем погибли мой старший  брат с женой и двумя 16-летними сыновьями близнецами. Я с мамой побросали самое необходимое в  заплечные мешки, и в порт. Нам удалось сесть на теплоход «Грузия».

На борту корабля выдали несколько буханок хлеба,  колбасы, консервы. Мама с Валериком на руках – ему  всего полтора года, осталась на нижней палубе. Ночью  на море стало очень холодно, был конец августа. Я с  Павликом и Витей нашли теплое местечко наверху у входа в машинное отделение. Тут началось самое страшное:  над головой летали самолеты, по палубе бегали матросы. Вышел человек и объявил: «Всем оставаться на своих  местах, никакой паники, не кричать, не зажигать огонь».  Самолеты сделали несколько кругов над нами и удалились, как видно, после бомбежки Севастополя у них не  осталось боеприпасов. Через пару часов мы прибыли в  Новороссийск. 

Затем эвакуированных переправили на Кубань в  станицу Новодмитриевскую, расселили по домам колхозников. Нас предупредили, что работникам будут давать 400 грамм хлеба, иждивенцам – 200. Работала Серафима в колхозном сарае, нанизывала табачные листья  на шнуры. Порою и ночью трудилась. Немцы наступали,  были совсем близко.  

– Я еле уговорила шофера грузовика взять нас в ку зов, где стояли бочки для бензина. На ухабистой дороге  бочки катились на нас. К счастью, станция Афинская была  недалеко. Поселились за плату у бабки Шубенчихи, кото рая считалась самой вредной в станице. Мы с мамой по  очереди ходили в Краснодар за хлебом, а расстояние  было порядочным, говорили, что 18 километров. На станции Афинской работала на сортировке сухих и свежих яблок, иногда за пазухой немного приносила домой.  Я была на седьмом месяце беременности, меня мучила  мысль, где буду рожать, что будет с детьми. 

Однажды дети прибежали и сообщили, что на станции стоит эшелон из Одессы. Мы с мамой схватили ребят, вещи и к вокзалу. Поезд начал двигаться, вагоны все  переполнены, даже на подножках люди. Я металась в  отчаянии, вдруг из ближайшего вагона выскочили два  морских летчика, схватили наши два мешка и детей, за толкнули в вагон. Нас доставили в Краснодар, там высадили. 

Мы оказались на перроне, милиционер требовал,  чтобы мы шли в город, но тогда не смогли бы попасть на  другой поезд. Пожилой мужчина со списком помог сесть  в эшелон, так мы оказались в Кабардино-Балкарии на  станции Докшукино. Прибыли на подводах представите ли колхозов, увезли всех, но мы отказались ехать. Я сбегала в поселок, выяснила, что в городе есть консервный и  спиртовой заводы, элеватор. Мы с мамой решили здесь  остаться. 

Переночевали на улице, утром я пошла искать работу, но требовалась прописка, а нам в ней отказали, так  как было распоряжение отправлять всех в колхозы. Уже  было начало ноября, а значит, срок мой приближался. Я  пошла на консервный завод, в партком. Парторг оказался  добрым человеком, он помог с общежитием и работой. 

Общежитие оказалось очень большой комнатой с цементным полом. У стен стояли кровати, большая печка  посередине. Пришедшие с работы девчата составили две  пустующие кровати рядом, мы улеглись поперек. Я радовалась – есть крыша над головой. 

Наутро я работала в тарном цеху, вскоре перевели в  засолочный. Дети ходили в детсад, Валера оставался с  мамой, ему было 1 год и 8 месяцев. В начале января  пришла с работы, девочки отвели меня в роддом, где  родилась дочь. Была очень слабенькой, грудного молока  у меня не было. Сама заболела малярией, лекарства не  достать. Малышка умерла. Гитлеровцы подошли к этим  местам, поезда в Нальчик уже не ходили. 

Вдруг мы увидели эшелон, где находился госпиталь  и учащиеся военного училища. Везде люди: в вагонах, на  крышах, подножках. Толпа кинулась к поезду, кое-кто  залез на крышу. Я бегала вдоль состава, пыталась куда-то  приткнуться, дети с криком бежали за мной. Вдруг вижу:  между последним и предпоследним вагоном сидят двое  солдат на буферах, подстелив доски. Кинулась к ним,  стала просить их помочь мне. Они притащили еще одну  доску, положили на другую сторону буферов. Мы успели  взобраться, и поезд тронулся. 

Семь дней мы ехали до Баку. Валерик на этих буферах заболел, весь горел, мама сидела все время с ним на  руках. Я боялась, что она уснет и упадет на рельсы. Налетели немецкие самолеты, стали строчить из пулеметов. 

Люди побежали в степь, а мы остались на буферах. Было  страшно, прямо сердце разрывалось. Витя и Валера заболели коклюшем… 

 Многое забылось. Помню, как мы прожили 20 дней  в Баку на асфальте у моря. Нас кормили: выдавали хлеб и  суп. Ноги от сидения на краю тормозов сильно опухли,  отекли, полопались в нескольких местах. В медпункте  мне дали цинковую мазь и бинты. Однажды удалось по бывать в бане санпропускника.  

Наконец, мы очутились в пассажирском вагоне с  выбитыми стеклами. Ехали через всю Среднюю Азию. В  Ташкенте я с одной женщиной пошла за хлебом и отстала от эшелона. Обещали, что поезд будет стоять два часа.  Вернулась, а на одиннадцатом пути пусто. Кинулись к  дежурному по станции, он сказал, что об отправлении  состава объявляли. В таком шуме мы не услышали. На  воинском эшелоне, сидя на углях на паровозе, догнали  свой поезд, узнала его по моей занавеске на окне вагона. 

Привезли их в Киргизию на станцию Быстровка, не далеко от Фрунзе, оттуда машинами в поселок Рыбачий,  что на берегу озера Иссык–Куль. Серафима попыталась  пристроить детей в Морской вокзал, но дети раскашлялись. Ожидающие не хотели, чтобы их малыши заболели, потребовали, чтобы ее дети покинули здание. А на  улице ужасный ветер. Едва устроились в какой-то квартире. Всем прибывшим выдали направление в Джумальский район Тянь-шаньской области, село Чаек. С трудностями, ночевками в степи добились, чтобы их за везли на место. Серафима устроилась на работу в столовую посудомойкой, которая была очень запущенной.  Слово за героиней. 

– Пришлось мне белить стены снаружи и внутри,  мыть окна, мазать глиной пол, шить занавески на окна…  Нужно было много раз спускаться к реке, набирать воду,  и с двумя полными ведрами подниматься в столовую. 

Семьям выделили по восемь соток земли, но Авшоломовы не имели представления, что с ней делать. Местные женщины объяснили. Днем копала Клара Павлов на, ее мама, после трудового дня вечером при свете луны Серафима. Посадили картошку, рассаду помидор, капусту, свеклу, морковь, тыквы. 

– Виктор, а у тебя какие воспоминания о тех годах? – вопрос к сыну Серафимы. 

– Помню, что приходилось ждать, когда мама при несет что-нибудь из столовой, помню этот участок земли.  Мы, дети, в силу своих неокрепших мышц помогали маме и бабушке. Даже Валера, ему уже было три с полови ной года, носил в баночке воду и поливал овощи. Мы все  надеялись, что вскоре окончится война, нам станет легче  жить, будет что кушать. Старший брат, десятилетний  Павлик, пошел «служить» – пасти телят у нескольких хозяек за пол–литра молока в день, которое они давали по  очереди. Мама все настолько правдиво описала те времена, что добавить нечего.

– Тем временем я осталась без работы, закрыли  столовую. Раньше я приносила домой немного отрубей  для каши, немного муки. Найти работу было трудно. У  нас только пособие на детей от военкомата и, как жене  красноармейца, 150 рублей в месяц. Это были жалкие  гроши по тем временам, – написала в дневнике– исповеди Серафима Абрамовна.. 

Все же женщине повезло: уезжала лаборантка из  Заготзерно, и Серафима, не представляющая суть работы, заменила ее. Большой радостью стал огород, появились овощи, чуть позже картошка. Урожай был отменный. Эта картошка их спасала зимой, они даже делились  ею с голодными людьми. 

– Дети росли трудолюбивые и самостоятельные,  привыкали к трудностям и невзгодам. В 1943 году я, на конец, получила адрес старшей сестры Нади, которая  эвакуировалась из Керчи с маленькой дочкой. Муж ее  ушел на фронт, а их под бомбежкой на рыбацкой шаланде перевезли через Керченский пролив. Мы потеряли их  следы. Они очутились в Узбекистане, Андижанской области, селе Чинабад. Оказалось, что Надя тяжело заболела, восемь месяцев лежит в больнице, а дочь Инночка в  детском доме. Еще там она узнала, что ее муж погиб.  

Я ей послала немного денег, Надя забрала девочку  и приехала к нам. Я ее не узнала. Это был другой чело век. В руке у нее была сеточка с бутылкой воды и больше  ничего. Вещей никаких, одета в чужой жакет весь в заплатах. Сестру положили в Чаеке в больницу, болезнь  постепенно стала проходить.  

Освободили нашу Феодосию, но денег на переезд у  нас не было. Весной снова посадили огород, на этот раз  взяли три участка. Меня поставили в ларек продавать  хлеб. Я должна была списывать на естественную убыль  400 грамм. Продавала все до последней крошки, а «естественная убыль» доставалась нашим детям. Выходит, я  невольно жульничала. В это время кое-что на огороде  начало поспевать. 

К ним явился покупатель, представитель Нарынлесзага. Он решили выкупить наш участок с посевом вместе,  собирались сами его использовать. Предложили 20 тысяч  рублей. Семья Авшаломовых рвалась домой. Взяли деньги и поехали. Дорога обратно заняла два месяца, во  Фрунзе ждали поезда шесть дней. Деньги разошлись,  булка хлеба стоила тогда 100 рублей. 

– В Феодосию мы приехали в вагоне от угля, грязные, оборванные, но живые. Это был конец сентября  1944 года. Город был разрушен, наш дом тоже. Муж вернулся из армии лишь в 1946 году. Сколько раз за эти годы  меня охватывало отчаяние, но я не плакала, разучилась. 

– Такой была наша жизнь в эвакуации, – говорит  Виктор Авшаломов, житель города Хайфа. – Мама для  нас всегда была примером мужества, достоинства, доброты. Она с большой заботой, теплом относилась к нам,  даже, когда мы выросли, у нас были свои семьи, интересовалась нашими делами, всегда что-то нужное могла  посоветовать, предложить. Она была бойцом, рыцарем,  чему и нас учила. Память о ней никогда не угаснет в наших сердцах. Жаль, что двоих моих братьев уже нет в  живых.  

 Приехав в Феодосию, я пошел в первый класс, после  окончания школы уехал в Казань, жил у сестер отца. Два  года учился в техническом училище. Затем призвали в  армию, прослужил два года, поступил в Одесское военно-техническое училище войск ПВО, которое окончил с  золотой медалью. Получил направление в Московский  военный округ. В 1965 году поступил на заочное отделение в Харьковскую артиллерийскую радиотехническую  академию. Прослужил в Советской армии до 1982 года и  был уволен в отставку по болезни в звании подполковника. 

Вернулся с семьей в Феодосию, работал электриком  в милиции, затем в частном бизнесе до 1996 года. Тогда  мы с женой и приехали в Израиль на постоянное место  жительство. Нередко выступаю в коллективах пожилых  жителей города, пою им песни.

Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии

0
Оставьте комментарий! Напишите, что думаете по поводу статьи.x