Поколение людей, переживших войну – объединяемся !
Родился в городе Ленинграде 26.04.1931 года. Я из того поколения людей, которые прошли всю войну, будучи в детском возрасте. Мне было 10 лет, когда началась блокада города. Испытал на себе голод, холод, бомбёжки, артиллерийские обстрелы, смерть родных и близких. А теперь всё по порядку. Моя мама – Мария Янкелевна , работала в детском саду. В начале августа 1941 года все детские учреждения были вывезены из города в ближайшие города. Сад, в котором работала мама, был вывезен в город Тихвин. С нами была моя сестрёнка Бэллочка двух лет. Отец – Маневич Лейба Элиевич, сорока четырех лет был призван в противовоздушную оборону города. Никто не думал, что немцы будут продвигаться так быстро. Однако, уже в средине августа они подошли к пригородам Ленинграда. За детьми стали приезжать родители. Поступило указание всем вернуться в город., вместо того, чтобы эвакуироваться на восток. В конце августа мы вернулись домой. Город стал готовиться к обороне. В каждом доме в подвальных помещениях оборудовали бомбоубежища.
В сентябре немецкая армия перекрыла все дороги и блокировала город. На крышах угловых домов поставили пулемёты и зенитные установки. Центральные улицы были перекрыты различными видами заграждений. Все окна в домах были замаскированы. Стало страшно, когда фашисты захватили Пулковские высоты (расстояние от города в двадцати километрах км) и начали обстреливать город из тяжёлых орудий. Ночью в основном город бомбили зажигательными бомбами, а днём обстреливался артиллерией. Занятия в школах прекратилось. Я, как и мои сверстники, во время тревоги дежурили на лестницах, помогая старикам спуститься в бомбоубежище. Ребята постарше дежурили на чердаках и ерышах и тушили зажигательные бомбы. Для этого надо было щипцами захватить бомбу и бросить её в бочку с водой, ящик с песком или выбросить в на улицу. Очень много появилось диверсантов, которые во время бомбёжек подавали ракетницами сигналы. Они указывали места нахождения заводов, фабрик и других важных объектов. Самолёты затем бомбили эти цели. Таким образом уже в сентябре были сожжены все продовольственные склады, уничтожены все запасы продовольствия. Начался голод. В октябре-ноябре ещё можно было что-то купить по карточкам. В декабре умер мой дедушка Эли. Я помню, что его похоронили в отдельной могиле на еврейском кладбище (тогда это еще было возможно) и моя тетя поблагодарила людей за это, дав им сухари. Жители ездили за город, где были огороды. Как только выпал снег и начались морозы, поездки стали невозможными. На рабочую карточку давали 250 грамм хлеба, на карточку иждивенца – 125гр, на детскую- 100гр печенья. Это была дневная порция. Из-за сильного мороза полопались трубы. Не было воды, света и тепла. Городской транспорт перестал функционировать. Люди стали умирать от голода и холода. Я в доме был ответственным за всё и за всех. Мама обессилила и лежала. Маленькая сестрёнка тоже лежала. У неё не было сил даже плакать. Отец, находясь на службе гражданской обороны, приходил домой редко, иногда принося что-либо съестное. Я ходил с карточками по магазинам, собирал дрова, топил печку-буржуйку, приносил воду, ухаживал за мамой и сестрой. Очевидно, эти обязанности и ответственность меня спасали. Самое тяжелое время – зима 1941-1942 годов. Кто однажды не смог встать с кровати, тот уже не встал никогда. На улицах было много трупов. Квартиры были открыты и туда заходили специальные бригады для проверки, кто ещё жив или мёртв. В каждом районе был склад для мёртвых тел. Туда свозили на санках, вешали на ногу бирку с фамилией. Весной 1942 года оборудовали Пискаревскую братскую могилу. Теперь это называется Пискаревское Мемориальное кладбище. Здесь захоронено около 1 миллиона человек. Вечная им память! В марте 1942 года в увольнение пришёл домой отец. Он был болен и очень опухший. Лёг на диван и умер. Это случилось при мне. В тот же день 18.03.1942 г. умерла мама. Их вместе отвезли на склад. Слабенькую сестру забрали в детскую больницу. Моя тетя пошла спросить о ней, ей сказала, что она умерла. Меня взяла к себе папина сестра тетя Сара, жившая в этом же доме. Все ждали эвакуации, но дороги были заблокированы. Дали, когда замёрзнет Ладожское озеро. Наконец, образовался прочный лёд и людей начали вывозить на грузовых машинах по «Дороге Жизни». Обратно в город на этих грузовиках везли продукты и боеприпасы. Немецкие самолёты бомбили переправу и машины вместе с людьми уходили под лёд. Летом 1942 года стало немного легче: рвали листья с деревьев, траву. Используя землю в парках и садах, сажая всякую зелень. Открылись школы, где проходили занятия и даже давали суп. Я пошёл в 3-й класс. Как только начались теплые дни, милиция ходила по квартирам и приказывала всем выйти на уборку дворов и улиц. Так было предупреждено возникновение эпидемий. Я так же участвовал в этих уборках. огда растаял лёд на Ладожском озере, вновь началась эвакуация. Мне с тетей Сарой предложили уехать. Нас на машинах отвезли в лес недалеко от озера, где мы ждали наступления темноты. Ночью всех построили в колонну, впереди которой шёл человек с фонариком. Без малейшего шума мы подошли к берегу озера и стали грузиться на баржу. Там мы просидели до наступления полной темноты. Затем подошли катера и тихо на малом ходу перевели баржи на другую сторону озера. Там нас ждали товарные вагоны, было много походных кухонь, где давали суп и кашу. Всех просили не есть много, но трудно было оторваться от такого изобилия. Наконец, прозвучала команда. Мы сели в поезд и поехали. Ехали долго на поезде, затем пересели на баржи и плыли по Волге. Прибыли в город Уржум Кировской области. Тётя отдала меня в детский дом, где я прожил 2 года. Учился, работал в сельском хозяйстве вместе с другими детьми. Мы все время были под контролем. 27 января 1944 года была прорвана блокада. Мой дядя Моисей Борисович Маневич прислал вызов. Я с его женой и сыном Марком вернулся в Ленинград. Стали мы жить все вместе. Для нас, мальчишек, все было интересно и в школу не очень тянуло. Я пошел в 5-й класс, но учился плохо. Мы ездили за город, собирали валяющееся оружие, патроны, гранаты. Некоторые ребята подрывались и погибали. Это продолжалось до тех пор, пока меня не поймала милиция. Меня исключили из школы. Через некоторое время меня вызвали в милицию, предупредили и приказали мне принести весь свой боевой арсенал. Собрав всё в мешок, отнёс в милицию. От увиденной «коллекции» все были в шоке. Начальник милиции, услышав мою историю, позвонил в школу и попросил, чтобы мне позволили продолжить учёбу. В школе ко мне отнеслись очень участливо, зная, что я сирота. Я начал серьёзно учиться в 7-м классе и окончил школу хорошо. Надо было решать, как жить дальше. Решил поступать в военное училище, зная, что там обучат, оденут и накормят. В Морское училище меня не взяли. Не смог продекламировать Гимн Советского Союза наизусть. Поступил в 1-е Артиллерийское училище. Стал офицером Советской Армии, служил на Дальнем Востоке и в Закавказье. Отслужил 29 лет и ушел в отставку. Случайно в городе Баку на Аллее Героев увидел памятник Льву Маневичу. В семье говорили, что у моего папы был брат Лев, который очень засекречен. Даже о его семье не было никакой информации. Позже я узнал, что мой дядя - крупный советский разведчик, работал на территории Италии, Испании и Германии. Погиб 9 мая 1945 года в концлагере Германии. Посмертно ему было присвоено звание «Герой Советского Союза». О его подвигах и деятельности в тылу врага написана книга «Земля, до востребования». Автор – Евгений Воробьёв. В 1990 году я с семьёй репатриировался в Израиль, город Цфат. Это уже другая история.