Дора Белая. Воспоминания о войне

 

До  войны  наша  семья  жила  в  городе  Клинцы  Орловской,  а  ныне  Брянской  области. 

Папа, Рудицер  Шломо  Лейбович,  после  окончания  Клинцовского  текстильного  техникума  работал  на  одной  из  текстильных  фабрик,  кажется,  тонкосуконной.  Клинцы – город  текстилей,  там  было  несколько  текстильных  фабрик. 

Мама, Рудицер  Сарра  Давыдовна,  в  девичестве  Щукина,  работала  продавцом  в  продовольственном  магазине.  Мама  была  из  многодетной  семьи,  у  неё  было  два  брата  и  четыре  сестры.  Они  рано  лишились  родителей,  младшие  сестра  и  брат  были  совсем  маленькие.  Когда  мама  выходила  замуж,  её  брату,  дяде  Боре,  было  всего  семь  лет,  а  сестре  Марьяше  - восемь.  Мама  растила  их, как  своих  детей. В 1936 году  шестнадцатилетняя  Марьяша  уехала  в  Биробиджан,  став  переселенкой  в  соответствии  с  политикой  правительства  о  заселении  Дальнего  Востока,  а  дядя  Боря  жил  с  нами  до  самой  войны.  Он  стал  журналистом  и  работал  редактором  местной  газеты. Нас,  детей,  в  семье  было  двое – я,  1930 года  рождения,  и  сестра  Эмма 1934 года  рождения. 

В  таком  составе  мы  встретили  войну.

К  началу  войны  я  закончила  три  класса,  но,  к  сожалению,  об  этих  годах  ничего  не  помню.  В  самом  начале  войны  к  нам  из  Бобруйска  прибыла  мамина  сестра,  тётя  Малка.  Она  с  двумя  детьми  добиралась  до  нас  пешком.  Помню,  что  они  с  собой  привели  корову.  Фронт  приближался,  стали  думать  об  эвакуации.  Тётя  Малка  не  стала  никого  ждать  и  с  детьми  уехала  из  Клинцов.  Я  не  знаю,  где  она  была  во  время  войны.  Знаю  только,  что  её  старшие  два  сына  были  на  фронте. В  августе  началась  эвакуация  предприятий,  жители  покидали  город.  Наша  семья  тоже  решила  эвакуироваться. К  этому  времени  дядя  Боря  уже  ушёл  на  фронт.  Я помню,  как  мы  провожали  его. Недалеко  от  сборного  пункта  нас  задержали  и  дальше  не  пускали,  а  дядя  Боря  прошёл,  обернулся  и  помахал  нам  рукой.  Больше  мы  его  не  видели.  Папа  также  получил  повестку  о  мобилизации.  Перед  уходом  на  фронт  он  решил  отправить  нас  из  города  и проводить  на  вокзал.

Я  хорошо  помню  этот  страшный  путь  на  вокзал.  Город  освещался  прожекторами,  немцы  нещадно  его  бомбили.  Во  время  пути  мы  несколько  раз  попадали  под  бомбёжку  и тут  же  все  падали  на  землю.  С  трудом  добрались  до  вокзала. 

Последний  товарный  состав  стоял  не  на  перроне,  а  на  дальних  путях.  Ступенька  вагона  находилась  очень  высоко  от  земли,  забираться  в  вагон  было  тяжело. Он  уже  был  полный.  Папа  помог  забраться  в  вагон  и  попрощался  с  нами.  Нижние  полки  были  все  заняты,  нам  пришлось  разместиться  вверху  на  нетёсанных  досках. Поезд  повёз  нас  на  восток, и  я  навсегда рассталась  с  Клинцами.

В  дороге  мы  были  16  суток.  Во  время  остановок  боялись  выходить  за  водой,  в  туалет,  боялись  отстать  от  поезда.  Все  вещи,  которые  взяли  с  собой  ( а  их  было  немного),  пришлось  выменять  на  продукты.

 Нас  привезли  на  Урал,  в  Курганскую  область.  Мы  попали  в  деревню  Малая  Погарелка  Шадринского  района. Нас  поместили  к  хозяйке,  которая  выделила  нам  небольшую  неотапливаемую  комнату.  Мы  страдали  от  холода.  Спали  все  в  одной  кровати.  Когда  ложились,  клали  к  ногам  бутылку  горячей  воды,  но  к  утру  она  замерзала.  Мама  работала  в  колхозе  на  разных  работах.  С  фронта  приходили  редкие  письма  от  папы, от  дяди  Бори  и  от  другого  маминого  брата,  дяди  Ильи,  который  воевал  на  Ленинградском  фронте.  До  войны  он  жил  в Ленинграде.  Дядя  Боря  прислал  маме  аттестат,  который  помог нам  прокормиться. В  конце  1943 года  к  нам  приехал  дядя  Илья  после  тяжёлого  ранения.  Он  был  ранен  в  челюсть,  лицо  его  было  изуродованно  и  он  весь  был  во  вшах.  Это  было  жуткое  зрелище.  Я  не  помню,  как  его  отмывали  и  переодевали,  помню  только,  что  всю  одежду,  в  которой  он  прибыл,  мы  сожгли.  Дядя  Илья  долго  болел,  его  поместили  в  больницу.  И  туда,  в  больницу,  в  начале  1944 года  ему  пришло  извещение  о  гибели  дяди  Бори.  Это  была  тяжёлая  утрата.  Когда  дядя  Илья  поправился,  мы  переехали  в  город  Шадринск  и  стали  жить  вместе.  Нам  выделили  небольшую  квартиру,  а  вскоре  мы  сменили  её  на  большую.  Мама  устроилась  заведующей  мясного  магазина,  а  мы  с  Эммой  учились  в  школе. В  Шадринске  мы  встретили  День  Победы.  Наша  семья  оставалась  там  до папиной  демобилизации.  В  Шадринске  я  закончила  десятилетку  и в  1948 году  уехала  к  старшей  маминой  сестре,  тёте  Фене,  в  Днепропетровск,  где  поступила  в  Металлургический  институт.  Тётя  Феня  до  войны  жила  в  Днепропетровске,  и  после  эвакуации  вернулась  домой.  А  наша  семья  на  довоенное  место  жительства  не  вернулась.  Папа  увёз  её  в  Белоруссию  в  Бобруйск,  куда  вернулась  из  эвакуации  тётя  Малка.

У  мамы  была  ещё  одна  сестра,  тётя  Фаня.  Участь  её  печальна.  Она  с  семьёй  жила  в  Минске.  В  первые  дни  войны  муж  ушёл  на  фронт,  а  она  с  трёхлетней  дочкой  и  грудным  сынишкой  осталась  в  городе  вместе  с  родителями  мужа.  Все  они  погибли.  Мы  не  знаем,  были  ли  они   в  гетто,  при  каких  обстоятельствах  их  расстреляли. К  сожалению,  я  не  могу  вспомнить  имя  и  фамилию  её  мужа.  Он  приезжал  к  нам  после  войны,  пытался  разыскать  семью  и  родителей.

На  погибших  дядю  Борю  и  тётю  Фаню  заполнены  Листы  свидетельских  показаний,  а  на  меня,  маму  и  сестру  Эмму -  Регистрационные  анкеты для  отправки  в  Яд Вашем.

Белая  Дора, 

Ашдод,  2016 год