17.02.2021
Недавно мне на электронную почту почти одновременно пришло два письма от жителей Израиля, в которых сообщалось, что они прочитали главу «Память сердца» из моей книги «Если бы земля могла говорить. (Гомельщина и Холокост)» - 2008г. издания, где рассказывается о событиях в городе Ветка, Гомельской области Белоруссии в период оккупации немецкими войсками. Читатели написали, что их родственники тоже родились и жили в этом городе до войны и интересовались некоторыми из них.
По данным 1939 года в Ветке проживали 944 еврея, часть смогла эвакуироваться поездом из Гомеля, часть бежало на подводах, пешком, но большая часть жителей осталась на месте. 3 декабря 1941 года фашисты согнали евреев, не без помощи местного населения, и расстреляли их. Официально сообщалось о 360 убитых, но жительница Ветки Мария Лившиц провела собственный подсчет и утверждает, что погибло 448 человек. Нужно отметить, что расстрелов было несколько, так 29 декабря были убиты ополченцы, последних евреев города уничтожили в 1942 году.
22 июня мы отметим 80-летие начала Великой Отечественной войны. Трагедия тех дней коснулась огромного числа граждан Советского Союза, в том числе и ветковчан. Я бы выделил три самых важных момента, к каким привело нападение нацистов на Советский Союз: героизм тех, кто непосредственно сражался с гитлеровской Германией, страдания и гибель на оккупированных территориях, эвакуация населения (бегство от наступающих частей Вермахта) и труд, способствовавший победе над врагом. Такие этапы прошли ветковчане, о которых мне написала Лариса Шихман, внучка и родственница тех, кто приближал эту важную дату на том или ином месте. Письмо в небольшом сокращении перед вами.
Слово ее автору Ларисе Крейниной (Шихман).
Мне захотелось поделиться с вами тем, что помню по рассказам старших о годах войны и немного рассказать об их жизни после этого. Посылаю "семейную сагу" - единственно только потому, что верю - это вам интересно, как бывшему ветковчанину, также, как мне было интересно читать вашу историю " Память сердца".
Мой дед, Гофман Мендель Айзикович родился в 1912 году в г. Ветка. Работал фотографом. Был отцом четырех дочерей. Призывался в Советско-финскую войну 1939-1940 гг. в ряды РККА. Ушел на фронт с началом Великой Отечественной войны. Пропал без вести в августе 1941 г.
Моя бабушка, Стыся (Соня) Гофман (девичья фамилия Гуревич) родилась в 1914 году в г.Ветка, в семье Евсея Давидовича Гуревича и Соси-Рейзл Арон-Лейбовны Гуревич ( Певцова ). До войны в Ветке было много евреев, и даже белорусы и русские понимали идиш. У бабушки было четверо братьев: Борис – 1918 г.р., Давид – 1923 г.р., Семен – 1926 г.р., Матвей – 1929 г.р. и старшая сестра Ася – 1912 г.р.
Соня (так все называли мою бабушку) получила неплохое образование по тем временам - окончила школу I ступени с четырехлетним курсом обучения. В 18 лет она вышла замуж за Менделя Гофмана, у них родились дочери: Фаня (1934 г.р.), Бэла (1936 г.р.), Лиза (1938 г.р.), Броня (1940 г.р.). Чтобы было легче управляться с хозяйством, к детям приглашали няню. Муж Мендель хорошо зарабатывал. Он имел редкую в то время специальность фотографа. Ездил также и по окрестным сёлам, делал людям фотографии. Часто сельчане расплачивались не только деньгами, но и сельхозпродукцией (овощи и т. д.) У них был добротный каменный дом и во время войны немцы разместили в нём свою комендатуру. Перед самой войной старшей дочери Фане купили пианино.
Началась война, муж Сони Мендель ушел на фронт. С первых же дней войны Ветка обстреливалась фашистами. В городе появились части Красной армии. Кто-то из командиров узнал, что Соня умеет делать фотографии и попросил срочно сделать фотокарточки солдат для оформления их военных документов, и она выполнила задание. Из-за этого пришлось задержаться в Ветке, но зато военные выдали ей ордер для получения лошади с телегой. Соня со своими детьми, её мать с отцом, её два младших брата-подростка, а также сестра Ася с двумя детьми бежали из Ветки, т.е. их было 12 человек - 4 взрослых и 8 детей. (Представляете, сколько людей, где две трети дети, и всего только одна подвода. А до Курска, где семье удалось сесть на поезд, километров очень много. - Д.Ф.)
Недалеко от Ветки дорога пошла через лес и здесь им повстречались солдаты Красной армии, неожиданно Соня увидела среди них своего брата Бориса (Берчика) Гуревича, который встал в ряды защитников Родины в первые дни войны. Он был в гражданской одежде. Встреча была недолгой, они дали ему на прощанье тёплые носки и он с отрядом продолжил свой путь навстречу врагу. За Ветку шло ожесточенное сражение, неоднократно вспыхивали рукопашные схватки, несколько раз город переходил из рук в руки. 18.08.1941 года Ветку захватили немцы. Борис Гуревич попал в плен к немцам и был расстрелян здесь же, на своей родной земле, об этом рассказали после войны односельчане.
Далее они влились в поток таких же беженцев, двигавшихся по дороге на восток. Их подвода ещё не доехала до развилки на дороге, после которой все поворачивали налево, когда вдруг из леса выскочил босой мужчина в изорванной белой рубашке и стал кричать : " В той стороне немцы, вы погибнете! ", схватил лошадь под уздцы и стал заворачивать её направо, потом, видя, что люди замешкались, не зная верить ли ему, он схватил на руки двоих самых маленьких детей - Лизу и Броню и побежал с ними в другую сторону. Соня повернула подводу и пустилась за ним, за ней повернули и другие беженцы. Когда его догнали, он сказал : " Я из Польши, моих детей немцы расстреляли, а я помогу другим спастись". Потом стало известно, что люди, ушедшие вперёд налево, попали в руки к фашистам и погибли.
Когда началась ВОВ моей маме Бэле было всего 5 лет, но она многое запомнила из того времени. Видела, как летали немецкие самолеты и с них фашистские летчики расстреливали и бомбили беженцев. Старшая сестра Фаня, вспоминая о пережитом, называла Бэлу: "Наш маленький командир, который вел нас вперёд! "
Из воспоминаний Бэлы Гофман:
" По дороге на восток, я с матерью и сестрами, зашли в дом в селе Семёновка по пути - напиться воды и немного передохнуть. И тут началась бомбежка. Мама Соня с нами, детьми, выбежала на улицу и повалила всех в первые попавшиеся кусты, а сама сверху упала на нас, чтобы прикрыть и мы оказались в жгучей крапиве, потом пришлось вытаскивать иголки из маминой кожи.
В хаосе после бомбежки (убитые, раненые и т.д.) мы потеряли из виду своих родных. И пошли пешком по какой-то просёлочной дороге. Впереди шла я (5лет), за мной Фаня (7лет) с Броней (1 год) на руках и наша мама Соня (27 лет), несшая Лизу (3 года). Дорога опустела ,остальные беженцы уже ушли далеко вперёд. Вокруг только бескрайние поля. Август месяц, палящее солнце".
Соня почти без сил, в отчаянии и безысходности, в какой-то прострации опустила Лизу на землю и брела по инерции за детьми, потом потеряла сознание. Старшие девочки, стали плакать и тормошить ее, она пришла в себя, а они, сообразив, что сестру бросили, стали уговаривать мать: "Давай вернёмся за сестричкой, жалко её", а Соня не могла сразу понять, о чём речь, что произошло. Они вернулись за ней и опять пошли вперёд. Им повезло, вскоре их подобрал грузовик с солдатами, в нём ещё была и женщина, которой при бомбёжке оторвало ногу, она кричала от боли. На грузовике они доехали до моста, где среди столпотворения беженцев нашли своих родных и дальше все вместе добирались до Курска на подводе. В Курске лошадь сдали для нужд Красной армии (справка об этом сохранилась в семейном архиве) и потом, на поезде, их отправили на Урал.
Прервусь, расскажу о Симе Карасик - она была женой Матвея Гуревича, брата моей бабушки Сони Гофман (Гуревич). Сима Карасик - родилась в 1923 году в г. Ветка, в семье Янкеля (Якова) Ильича и Ривы Айзиковны Карасик (Гофман), у них было трое детей - старшая Сима и младшие - сын Иосиф (1929 г.р.) и дочь Геня (1935г.р.) До войны, окончив с отличием школу, Сима уехала в г.Пермь (тогдашний г.Молотов), там жил брат её отца, тоже уроженец г.Ветка, со своей женой. Сима поступила в мединститут, окончила первый курс. Во время войны её семья осталась в Ветке.
Её родителей, двенадцатилетнего брата Иосифа и шестилетнюю сестру Геню убили немцы. Когда Сима узнала о гибели своей семьи, то пережила сильное нервное потрясение. Из-за стресса у неё значительно ухудшился слух, и она не смогла учиться дальше. Поэтому у Симы было неоконченное медицинское образование. Она жила в семье своего дяди, который тоже внес свой вклад в Победу над фашизмом. Евсей Карасик был в действующей армии майором медицинской службы Черноморского флота. После войны был начальником медсанчасти в авиационном училище в Перми. В начале 1950-х годов Сима Гуревич (Карасик) вышла замуж и уехала с мужем в Новороссийск, родились сын и дочь. Она много лет проработала в лаборатории одной из новороссийских поликлиник. Матвей Гуревич был портным, мастером своего дела, работал на Новороссийской швейной фабрике, в экспериментальном цехе.
На Урале, куда семья бабушки Сони была эвакуированы, их определили на постой в разные места. Соня с детьми попали в пос. Январский. В сентябре 1942 года она начала работать на заводе им. С.М. Кирова (ныне «Пермский пороховой завод»). Завод выпускал порох для разных видов оружия, а в годы войны было налажено производство пороха и ракетных снарядов для легендарных "Катюш". Соня была награждена медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг."
Вспоминает Бэла Гофман:
«Урал запомнился своей суровой зимой. Мать уходила на работу, Фаня в школу, Лиза жила в спец.интернате, а я с Броней оставались дома. Я ела сама, кормила сестру скудной едой и мы, прижавшись друг к дружке, закутанные во всё, что только можно было, ждали 0маму. Холод был такой, что одна из стен покрывалась льдом. Минимум еды выдавали по талонам, мы всё время голодали, особенно в 1946 году. Летом было легче - собирали в лесу все съедобное, что только можно было. Одежды не было - в чем бежали, то и носили изо дня в день, иногда местные жители отдавали старьё. У матери было шелковое платье и оно просвечивало из-за расползшихся швов, так и ходила. Первые "новые" трусы мне с сестрами сшили из куска старой мешковины, которой удалось разжиться матери на работе. Когда в 1947 году мать решила сделать общую фотографию с дочками на память, то одежду взяли напрокат, чтобы выглядеть прилично.
На Урале, в 1943 году я пошла в школу, которая была в другом посёлке, в Закамске, там же был и госпиталь, туда ходила старшая сестра Фаня, помогать ухаживать за ранеными. До школы добиралась сама по дороге через лес. Тетрадей не было, дети писали в пробелах между строчек в газетах. Зима на Урале длинная, мне повезло, что у нас были разные смены с дочкой хозяйки, у которой мы были на постое, и та разрешила одевать мне дочкины валенки. Одна из нас прибегала со школы, скидывала их, а другая одевала. Портфель мне удалось смастерить самой из выброшенной кем-то старой потрепанной кухонной клеёнки. Я её почистила, вырезала целые места, как-то сшила и очень гордилась, что у меня есть портфель!
Вспоминает моя тетя Броня Желева (Гофман):
" На Урале мы жили в маленьком поселке посреди леса, там было несколько деревянных одно - и двухэтажных домов. В поликлинику, которая была очень маленькая, за покупками ходили за несколько километров через густой лес. Зима на Урале суровая, много снега, бывают морозы до -40*С. Жизнь была тяжелая - холодная, голодная. На человека давали по талонам 300 г черного хлеба на день. Очень выручал лес - собирали крапиву, лебеду, грибы, ягоды".
Вскоре после окончания войны моя бабушка Соня ездила в Ветку. На месте дома остался только остов печи с трубой. Никого из родных в городе не нашла, а ведь у её мужа Менделя Гофмана было 11 братьев и сестер. Кто-то погиб, кто-то уехал. На фронте погибли его братья Тевье Гофман (ок.1915 г.р.), Хацкл Гофман (ок. 1910 г.р.), Мнаша Гофман (ок.1909 г.р.). Люди тогда ей рассказали, что всех оставшихся в Ветке евреев скинули в ров и расстреляли, потом из, уже засыпанной землей, ямы несколько дней доносились стоны. Среди тех погибших была и сестра Менделя Рива Карасик (Гофман) со своим мужем и детьми. Кажется, еще рассказывали, что Рива помутилась рассудком, она шла к месту расстрела полуголая, распустив свои красивые, длинные волосы. Рассказали и про гибель её брата Бориса Гуревича (об этом было выше).
Брат Сони Давид Гуревич, призванный в армию с началом войны, был ранен в 1943 году на фронте и лечился в госпитале г. Новороссийска. Он посоветовал уехать с Урала к нему. На юге теплее и будет легче жить. Родители Сони со своим младшим сыном Матвеем уехали к нему в Новороссийск, их сын Семен Гуревич остался жить в Перми. В Новороссийске обосновалась и их старшая дочь Ася со своим мужем и детьми. Её муж Анисим Слоним во время ВОВ был шофером в артиллерийском полку. Давид Гуревич после войны жил в Гомеле, там женился, родились трое детей, впоследствии, в волну алии 1970-80-х годов, его семья уехала в Израиль.
Соню не хотели отпускать с военного завода, но в один из дней 1949 года ей стало плохо и она упала без сознания - у нее возникла прободная язва желудка. После операции она смогла уволиться с завода по состоянию здоровья и уехать с Урала. Так бывшие ветковчане оказались в Новороссийске.
Вспоминает Броня Желева (Гофман):
"Запомнился 1947 год, когда отменили талонную систему, и мама купила две буханки хлеба, тогда мы с сестрой наелись его до отвала, съев сразу почти всё. На всю жизнь запомнилась картина из детства, когда мы с мамой и сестрой ехали в поезде с Урала в Новороссийск, поездка как сейчас стоит перед глазами. Наши попутчики сели есть и достали вареные яйца, курицу, картофель, а мы сидели голодные, прижавшись друг к дружке. Угощать в то время было не принято.
В 1949 году я пошла в 1-й класс школы №62 г.Новороссийска. Никаких учебных принадлежностей не было. Занимались мы в здании школы, использовавшемся во время войны немцами, как конюшня. Несколько классов привели в порядок, а остальные помещения мы, дети, как могли, помогали ремонтировать рабочим. Жизнь начала налаживаться, голодными мы не были, но жили очень скромно, многое себе позволить не могли".
Соня с отцом и матерью, её младший брат Матвей и дочери Бэла и Броня поселились в промышленной части Новороссийска, районе Мефодиевка, в саманном доме на двух хозяев, в их половине дома было две маленькие комнаты, в одной из которых жили родители с сыном. В другой комнате была печь, топившаяся углём, на ней готовили и еду, в этой, проходной комнате, помещались только маленький столик у окна, напротив, в нише от печи до стены, был топчан, на котором спали втроём Соня с дочками. Небольшой двор и туалет на улице были общими, а также ещё был сарай во дворе. За водой ходили к колонке.
Коротко о детях моего дедушки Менделя, погибшего на фронте, бабушки Сони, которая смогла вместе с детьми, сестрами в столь нелегкое время выжить.
Старшая дочь Фаня жила после войны у своей тети (сестры отца) в Севастополе. Дочь Лиза, которая потеряла слух после менингита, еще до войны, осталась в Перми, она жила в школе-интернате для детей с нарушением слуха и речи.
С 1949 по 1951 г.г. Соня работала в хлебном ларьке. Бывало, что ей помогала дочь Бэла. Ранним утром они забирали свежеиспеченный, ароматный хлеб из пекарни и отвозили в ларёк. С 1951 по 1953 гг. была продавцом в продовольственном магазине. С 1954 по 1969 гг. Соня трудилась на Новороссийском элеваторе выбойщицей муки обойной мельницы. Работа посменная и тяжелая, а шум от работающего оборудования такой, что не слышно крика. В 1969 году вышла на пенсию по возрасту. Софья Евсеевна Гофман была награждена за многолетний добросовестный труд медалью «Ветеран труда».
Затем она уехала в Пермь, помогать семье дочери Лизы растить троих детей. Когда внуки подросли, вернулась в Новороссийск, летом они приезжали к ней из Перми на каникулы. В Новороссийске жили и семьи ее старших дочерей, у каждой из них было по две дочери. Коротко о них.
Фаина Демченко (Гофман) преподавала английский язык в школе №62 г. Новороссийска. Много лет была зам.директора по воспитательной работе. Имела много наград (грамоты Министерства, краевые и городские) за добросовестный труд. Работу свою очень любила и ученики платили ей взаимностью. Каждый год ходила с учениками в походы по родному краю, причем не однодневные. Её до сих пор тепло вспоминают на вечерах встречи бывших выпускников школы.
Бэла Михайловна Гофман (фамилию не меняла) была учительницей начальных классов. Работала в школе №21, затем в школе №10 Новороссийска. Когда начиналась запись детей в первый класс, родители просились к Бэле Михайловне. О ней знали, как о требовательном, умеющем дать детям твёрдые знания педагоге. Её ученики, по окончании начальных классов, имели хорошую подготовку, что помогало им в дальнейшей учёбе. На уроках соблюдалась образцовая дисциплина. Была удостоена звания "Старший учитель". В 1994 году с семьей и мамой Соней репатриировались в Израиль.
Елизавета Бояршинова (Гофман) работала на Пермском электроприборном заводе, где производились приборы для авиационно-ракетной, морской и наземной техники, а также был налажен выпуск бытового электроинструмента ( дрели и др.). Работала она на сборке деталей бытовых приборов. Начинала учеником слесаря механосборочных работ, а затем, повышая квалификацию, стала фрезеровщиком. Стаж её работы у станка – 37 лет. За добросовестный труд она не раз была награждена Похвальными грамотами.
Бронислава Желева (Гофман) жила в городе Сливен, в Болгарии, на родине мужа. У неё родились сын и дочь. Она закончила Cливенский текстильный техникум и после его окончания работала на комбинате по переработке шерсти. Стала высококлассным, уважаемым и знающим специалистом - была главным контролером качества сырой шерсти.
Такова судьба бывших жителей одного небольшого городка Белоруссии, рассказанная Ларисой Крейниной (Шихман), на основании воспоминаний её родных. Их потомки живут в Новороссийске, Перми, Болгарии и Израиле.
Краткое сообщение о своих корнях прислал мне и Эдуард Кенин. Его бабушка Элька Фабрикант и отец Пейша тоже жили до войны в Ветке.
80 лет назад началась Вторая отечественная война. В городе моего детства были уничтожены сотни мирных граждан, большинство евреи. Но были и такие, что смогли спастись. Среди них Исак Певзнер, которого белорусская жена спрятала в подвале. Елена Шанович убежала, три дня прятали ее соседи, затем некоторое время находилась в селе Соболи, оттуда бежала в партизанский отряд. Остались живы Мура Попай, Галя Кузниченко, так как отцы их были белорусами. Беременную Хайкину, мать Гали, убили фашисты. Пятнадцатилетнюю Клару Фудель повели на расстрел вместе с ее родными. По некоторым воспоминаниям ее спас полицейский Н.И. Коноплицкий, который взял ее за руку и спрятал в укромном месте. По воспоминаниям другой ветковчанки Хаи Кениной (они находятся в Яд Вашеме), Клара кричала: «Я – русская! Я – русская!», ее немцы отпустили. В моей, выше упомянутой книге, есть более подробные страницы о Ветке и других городах Гомельской области в годы оккупации Белоруссии.
